Три дня назад новостные агентства поведали о первой в истории российских антарктических экспедиций поножовщине.
И событие это, пожалуй, окончательно ставит большую и жирную точку в истории того культа полярников, который существовал в СССР, начиная с папанинского дрейфа. И которому, как ни странно, удалось в значительной степени пережить «святые 90-е», в которые отсутствие всего святого проповедовалось в открытую и даже преподносилось, как достоинство.
В свое время известный герой романа Жюля Верна считал, что «Австралия - это такая страна, в которой сам воздух способствует улучшению человека». В ранней своей юности Капитан Миссон точно так же думал о полярных территориях. Однако жизнь заставляет корректировать романтические представления.
Человек - везде человек. Да, экстремальные условия и жизнь в мужском коллективе очень часто способствуют сближению людей и формированию тех самых коллективистских принципов, о которых мы все знаем и по книгам, и по рассказам советских старожилов. Но - наверное, это все же зависит от начальных условий, от того, пользуясь баллистической терминологией, «вектора положения», который ранее был заложен в человека. И определяется он тем обществом, в котором человек сформировался и вырос, и в котором он живет сейчас. И при одних начальных условиях в экстремальной ситуации будет происходить сближение и усиление коллективизма, а при других - напротив, усиление индивидуализма и вражды.
Руководитель горной школы МГУ Катя Зеленцова, кстати, на занятиях по психологии туристической группы использует термины «коллектив» и «кооперация». И в качестве одного из отличий упоминает то, что в экстремальной ситуации коллектив сплачивается, а кооперация - напротив, распадается. Но это - следствие. Если же смотреть глубже, то нетрудно понять, что коллектив объединен общей высшей целью, кооперация же есть некий компромисс между ее членами, каждый из которых в конечном итоге решает свою личную цель. И если первые советские полярные экспедиции представляли собой именно коллектив первопроходцев, то в нынешних условиях осознание этой роли ушло на задний план, уступив место решению индивидуальных проблем. Увы, чаще всего - материальных. То есть - получили ту самую кооперацию. Которая, может быть, и хороша в офисе. Но неприемлема ни в Антарктиде, ни в Космосе, ни под водой.
Но вопрос даже не только в этом. Скорее всего - в тот день в столовой произошел банальный срыв. И не окажись под рукой этот злосчастный нож - ну кончилось бы дело, в самом тяжелом варианте, обменом ударами по физиономиям (что бывало на станциях и раньше), после которых нормальные мужики в подобной ситуации обычно отходят и мирятся. Теперь же - один раненый, другой - с порушенной судьбой и уж точно завершенной полярной биографией.
Ну, а для меня из этой истории вытекает другой вопрос. Эта история кончилась относительно хорошо лишь потому, что случилась на «Беллинсгаузене» - самой северной и наиболее доступной российской антарктической станции. И уже в преддверии антарктического лета. А случись подобное на «Востоке» во время зимовки? Или - будем смотреть в будущее - на Луне или Марсе?
Парадокс - исключить подобное и успешно осваивать природную среду мы сможем, только изменив общество. Но, не идя вперед, не бросая вызовы самим себе, общество не изменить. И круг этот придется как-то разрывать.
Journal information